Таинство Крещения является дверью в Церковь как Царство благодати – с него начинается христианская жизнь. Крещение – грань, отделяющая членов тела Христова от прочих людей, находящихся вне этого тела. В Крещении человек облекается во Христа, по словам апостола Павла, которые поются во время обхождения крещаемых вокруг купели: «Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся» (Гал. 3:27: «все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись»). В Крещении человек умирает для греховной жизни и воскресает в новую духовную жизнь, о чем говорится в апостольском чтении, содержащемся в чинопоследовании таинства: «Все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились. Итак, мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни… Если мы умерли со Христом, то веруем, что и жить будем с Ним, зная, что Христос, воскресши из мертвых, уже не умирает, смерть уже не имеет над ним власти… Так и вы почитайте себя мертвыми для греха, живыми же для Бога» (Рим. 6:3—11).
   Прообразом новозаветного Крещения было Иоанново «крещение покаяния для оставления грехов» (Мр. 1:4), совершенное им в водах Иордана. Вода – один из древнейших религиозных символов. В Библии вода символизирует жизнь (Ис. 35:6—7; 58:11), благодать Божью (Ин. 4:10—14), духовную и нравственную чистоту человека (Ис. 1:16). У древних евреев в обычае были частые омовения, которые, однако, так же как и жертвенная кровь, не могли смыть первородного греха и освободить человека от власти диавола. Крещение Иоанново по форме было похоже на эти ритуальные омовения, по смыслу же было приготовительным к встрече Христа: «приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему» (Мк. 1:3). Христос пришел к Иоанну креститься не для того, чтобы омыться, так как был безгрешен и чист, но чтобы Своим погружением в Иордан освятить воды реки, наделить их Своей энергией и силой, сделать их животворными и живоносными. В таинстве Крещения тоже освящается вода, для чего читаются молитвы с призыванием Святого Духа.
   Таинство Крещения заповедано Самим Христом: «Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа» (Мф. 28:19). Заповедь Христа включает в себя основные элементы чинопоследования таинства: предварительное научение («оглашение»), без которого вера не будет сознательной, погружение в воду (греч. baptismos буквально означает «погружение») и формулу «во имя Отца и Сына и Святого Духа». В первоначальной Церкви Крещение совершалось через погружение в воду (ср. Деян. 8:38: «сошли оба в воду»), причем в самую раннюю эпоху крестили в «воде живой»,¹⁷¹ то есть в проточной, речной, а не стоячей, озерной. Однако довольно рано при храмах стали строить баптистерии со специальным бассейном (купелью), в который погружали крещаемых. Практика обливания и окропления более поздняя. Впрочем, и в древней Церкви допускалось Крещение через обливание в исключительных обстоятельствах, например в случае болезни крещаемого. В «Луге духовном» описан случай Крещения человека не водой, а песком: путники находились в глубине пустыни и им угрожала смерть, а воды поблизости не было.¹⁷²
   В эпоху Константина (IV в.) было принято крестить по преимуществу взрослых, так как придавалось большое значение сознательному принятию таинства. Некоторые, зная, что в Крещении прощаются грехи, откладывали таинство до последних дней жизни: сам император Константин крестился перед смертью. Святитель Григорий Богослов был сыном епископа, однако крестился в зрелом возрасте; святители Василий Великий и Иоанн Златоуст тоже крестились только по окончании высшей школы. Впрочем, практика крещения младенцев является не менее древней – апостолы крестили целые семейства, в которых, несомненно, должны были быть и дети (ср. Деян. 10:48: крещение Корнилия со всем домом). Священномученик Ириней Лионский (II в.) говорит: «Христос пришел спасти тех, кто через Него возрождаются в Бога: младенцев, отроков, юношей, старцев».¹⁷³ 124-е правило Карфагенского Собора (IV в.) содержит анафему отвергающим необходимость крещения младенцев и новорожденных детей.¹⁷⁴
   Что же касается веры как главного условия действенности таинства («кто будет веровать и крестится, спасен будет, а кто не будет веровать, осужден будет» – Мк.16:16), то в случае Крещения младенцев исповедание веры произносят восприемники (родители), тем самым дающие обязательство воспитать детей в вере и сделать их Крещение сознательным. Младенец, принимающий таинство, не может логически осмыслить то, что происходит с ним, однако его душа вполне способна воспринять благодать Святого Духа. «Я верую, – пишет преподобный Симеон Новый Богослов, – что крещеные младенцы освящаются и сохраняются под кровом Всесвятого Духа и что они – овцы духовного стада Христова и избранные агнцы, ибо запечатлены знамением животворящего Креста и совершенно освобождены от тиранства диавола».¹⁷⁵ Однако младенцам благодать Божья дается как бы в залог их будущей веры, как семя, которое бросают в землю; но для того, чтобы из семени выросло дерево и принесло плоды, требуются усилия и восприемников, и самого крещаемого по мере его возрастания.
   В древней Церкви Крещение совершалось не ежедневно, по мере потребности желающих креститься, как это практикуется сегодня, а лишь по большим праздникам, в особенности на Пасху. Крещению предшествовали долгие месяцы (иногда и годы) оглашения, когда готовящиеся к таинству приходили в храм и слушали беседы епископа или священника, раскрывавших им смысл христианской жизни. Оглашенные, то есть готовящиеся к Крещению, составляли особый класс в древней Церкви – им разрешалось присутствовать на богослужениях, однако во время Литургии, после чтения Евангелия и проповеди они должны были уходить (с тех времен и сохранился литургический возглас: «Елицы оглашеннии, изыдите»), так как в таинстве Евхаристии могли участвовать только верные, причащающиеся Тела и Крови Христа. Огласительные беседы заканчивались на Страстной седмице. В Великую Пятницу, как правило, совершалось отречение от сатаны и исповедание веры («договор с Христом», по выражению святителя Иоанна Златоуста),¹⁷⁶ а в Великую Субботу после вечерней Литургии происходило само Крещение. До сих пор пасхальное богослужение Православной Церкви несет на себе следы первоначальной зависимости от чинопоследования Крещения: ночной крестный ход вокруг храма когда-то был шествием новокрещеных, облаченных в белые одежды и держащих горящие свечи, в церковь, где их встречало ликующее «Христос воскресе!»¹⁷⁷
   Хотя продолжительное оглашение в наше время не практикуется, его необходимость, в особенности когда речь идет о крещении взрослых, очевидна: прежде чем крестить, необходимо научить. На практике священник перед началом таинства проводит краткую беседу, изъясняя основные истины веры. В чине Крещения сохранились молитвы оглашения и изгнания диавола (экзорцизм), после которых происходит торжественное отречение крещаемого (или восприемника) от диавола и исповедание веры во Христа. Затем следует освящение воды, помазание елеем и само троекратное погружение с произнесением слов «Крещается раб Божий (раба Божия)… во имя Отца, аминь, и Сына, аминь, и Святого Духа, аминь». Непосредственно за погружением в воду следует таинство Миропомазания, после которого совершается троекратное обхождение вокруг купели с пением «Елицы во Христа крестистеся». Чин Крещения завершается чтением Апостола и Евангелия, символическим пострижением волос и воцерковлением. Сразу же после Крещения или в ближайшие дни новокрещеный вне зависимости от возраста приступает к причащению Святых Тайн. В отличие от Римской Церкви, где Миропомазание (конфирмация) и первое причастие совершаются по достижении ребенком семи лет, Православная Церковь допускает детей к этим таинствам с самого раннего возраста, чтобы не лишать их живой, хотя и не вполне осознанной связи со Христом.
оТаинство Крещения совершается однажды в жизни. В Крещении человек получает освобождение от первородного греха и прощение всех своих грехов. Однако оно является лишь первой ступенью восхождения души к Богу, и если за ним не следует обновление всей жизни, духовное перерождение, решительный отказ от дел «ветхого человека», то оно не приносит плода. Благодать Божья, получаемая в Крещении как залог, как семя, будет прорастать в человеке и многообразно проявляться на протяжении всей его жизни, если он стремится ко Христу, живет в Церкви и исполняет заповеди. Если же Крещение было только формальностью, данью традиции или моде, и человек продолжает жить как язычник или неверующий, он лишается всех плодов таинства, отлучает себя от Христа и извергает себя из Церкви.

С глубокой древности в Православной Церкви существует обычай, восходящий к апостольскому времени, иметь восприемников при Крещении. Восприемник, или крестный родитель, в день совершения Таинства Крещения обязуется перед Богом заботиться о воспитании крестника или крестницы в православной вере, учить благочестивой жизни, любви и смирению, трудолюбию, кротости, воздержанию. В Таинстве Крещения между восприемником и крестником устанавливаются отношения духовного родства.

Согласно церковному правилу, необходимым считается только один восприемник — мужчина для крещаемого мальчика или женщина для девочки. Однако на протяжении последних столетий получил широкое распространение сохраняющийся и до сего дня обычай быть при Крещении двум восприемникам: крестному отцу и крестной матери.

Восприемниками не могут быть люди неверующие, некрещеные, несовершеннолетние и душевнобольные. Недопустимо, чтобы родители были восприемниками собственных детей. Церковные правила не запрещают быть крестными одного и того же младенца родным брату и сестре, а также отцу с дочерью или матери с сыном другого семейства.

Выбирая крестных для своих детей, родители должны руководствоваться прежде всего тем, чтобы будущий крестный действительно был православным христианином, живущим по заповедям Христовым в общении с Православной Церковью. Ведь обязанности восприемника не могут исполнить ни несведущий в Православии, ни иноверный.

При крещении младенцев восприемники держат на руках своих крестников на протяжении всего чинопоследования Крещения. Являясь поручителями за своего крестника, они приносят за него обеты Богу.

Первый обет, произносимый восприемником — это отречение от диавола и всех дел его, обещание не грешить, не следовать внушениям врага рода человеческого, во всем следовать благой воле Божией.

Второй обет — обещание веровать во Христа и таким образом сочетаться Ему. Чтобы засвидетельствовать это, крестный читает Символ веры, который каждому православному следует знать наизусть.

Если восприемников двое, то мальчика может держать крестная мать, а девочку — крестный отец вплоть до погружения в купель. После троекратного погружения в купель младенец возвращается на руки восприемнику того же пола, что и младенец.

Крестные родители должны преподавать крестникам духовные знания: совместно молиться, посещать богослужения, участвовать в Святых Таинствах Церкви, в духе православной святоотеческой традиции изучать Священное Писание, собственным примером помогать утвердиться в благочестии, в делах любви и добра.

Тем, кто намерен стать восприемником, но не в полной мере соответствует этим требованиям, никогда не поздно заняться духовным самообразованием, в особенности если это делается не только для себя, но и ради другого, маленького человека. В настоящее время имеется множество изданий, в доступной форме излагающих основы Православия. В случае возникновения вопросов нужно обращаться за советом к священнику.

Крестные должны молиться об утверждении в вере своего крестника или крестницы, могут давать крестникам добрые советы, дарить им иконы и духовные книги, благословлять их на учебу, на брак, подкрепляя авторитет родителей.

Восприемники могут молиться о своих крестниках так:

Да поможет нам Бог воспитать верных чад Русской Православной Церкви!

По принятому порядку, у нас все обязанности крестных отцов состоят в том, чтобы купить крест для новорожденного, расплатиться с причтом церковным, выпить шампанского за здоровье крестника, затем — раскланяться до неизвестного свидания, предоставив новорожденному восхищаться впоследствии тем, что вот, дескать, крестным отцом у меня был такой-то. Дело, как сам видишь, чрезвычайно легкое и самое пустое. А между тем не таково, мой друг, назначение и обязанности восприемника по смыслу и намерению Церкви православной.

Ты в самые важные для новорожденного минуты, в минуты духовного его возрождения, в таинстве крещения сделался его духовным отцом — духовным, понимаешь? Ну, так и будь же им. Ты говорил за него, немого и безгласного — смотри же, чтобы и крестник твой не заговорил когда-нибудь так, что ты пожелал бы ему лучше онеметь. Ты за него отрицался диавола и всех аггел его, и всей гордыни его, и всего служения его: гляди же, чтобы поручительство твое не постыдило тебя самого. Ты изъявил за него полную готовность сочетаться Христу, исповедовал, вместо него, пред лицем неба и земли Символ веры православной, — бодрствуй же над твоим сыном духовным, чтобы он вместо Христа не сочетался с велиаром, вместо догматов веры не возлюбил суемудрия человеческого.

Крест Христов, который ты принес для твоего крестника и который из рук твоих взял и возложил на него иерей Божий, стал между тобою и твоим крестным сыном, — Боже сохрани, если кто-нибудь из вас уронит, опрокинет его!

Есть ли что выше, священнее, даже страшнее тех обязанностей, какие возлагает на себя всякий отец крестный? Легко ли в самом деле достигнуть того, чтобы крестник твой так же чист и паче снега убелен по душе предстал и на Страшный суд, каким ты принял его из купели? Легко ли вести других по неровному и каменистому пути жизни, когда сам беспрестанно падаешь? А вести надо, потому что сам за то взялся. Ты — поручитель, стало быть, отвечаешь своим собственным достоянием в случае несостоятельности того, за кого ты поручился.

«Помилуй, — скажешь ты, — да это такие обязанности, каких едва ли возможно исполнить и самому отцу родному!»

Разумеется, невозможно; вот потому-то Церковь и дает тебя ему в помощь. Теперь у новокрещеного уже не один отец, а два, не одна мать, а две: один другому они и должны помогать в трудном воспитании ребенка. Да мало этого — ты, как восприемник, как отец духовный, по намерению Церкви, старше родителей плотских и обязан наблюдать даже за ними самими. Согласись, сколько у нас есть родителей, которые нимало не заботятся о религиозном и нравственном воспитании детей своих! Сколько отцов, которые надзор за детьми считают чуждым для себя делом! Сколько матерей, которые сдают своих малюток на руки нянек собственно для того, чтобы самим беспрепятственно пользоваться всеми удовольствиями света – выезжать в собрания, танцевать и давать балы и вечера. Вот тут-то и открывается поприще для деятельности богобоязненного и понимающего высокие свои обязанности восприемника или отца крестного. Вот тут-то и должен возвышать он голос, чтобы внушить отцу пренебрегаемый им долг учить и наставлять своего малютку, чтоб удержать мать, скучающую детским криком и проворно удаляющуюся в омут светских развлечений, где шуму и гаму в тысячу раз больше, где страсти и страстишки теребят грудь ее далеко назойливее и неотвязчивей, чем нежные ручки ее малютки.

«Что ты, Бог с тобой, — крикнешь ты на меня. — Да разве это можно?»

Не знаю, можно ли; но знаю, что должно. Ведь я не свое тебе говорю, а только то, что внушает и мне, и тебе, и пятому и десятому Церковь святая. Если ее требования неправы и неприложимы к жизни, то и мои речи таковы же.

«Так после этого, – скажешь ты, – никто и в крестные отцы не пойдет!»

Жаль и грустно, если так! Это значило бы показать, что между нами нет ни одного человека, который был бы настолько духовно состоятелен, чтобы отвечать за своего приемыша от купели. Сам ты знаешь, каково положение того общества, в котором нет деятельных производителей и людей достаточных, которое по этой причине не имеет никакого
кредита у других обществ: такое общество — банкрот или, по крайней мере, недалеко от банкротства. А наше православное общество, именуемое Церковью, благодаря Бога, еще не дошло до такой жалкой степени религиозной и нравственной несостоятельности. Пусть каждый только разогреет свое сердце до самоотверженной любви Моисея и Павла; пусть хорошенько вникнет в достоинство того призвания, которое дает ему право быть земным ангелом-хранителем единого от малых сих; да пусть подумает и о том, что ожидает у небесного Мздовоздаятеля того, кто сотворит и научит, — тогда он с радостию станет в ряды пособников и споспешников Царствия Божия, тогда найдутся отцы крестные и будут действительно крестными, ибо вместе со своим сыном духовным понесут тяжкий крест жизни. Любви всеобъемлющей, всепроникающей любви в нас мало — вот в чем горе наше, беда наша великая!

А между тем, скажу тебе и то еще, что и для самого восприемника дело и делание его не останется без великой пользы. Чтобы дать урок, надо приготовиться к нему; чтобы вести кого-нибудь, надо самому идти: выводи же теперь из этого заключение. Положим, что ты глубоко сознал необходимость религиозного воспитания для твоего духовного приемыша, а между тем и сам не больно искусен в этой науке: вот ты и начнешь сам проходить ее с азов, как подобает наставнику, имеющему дело с ребенком. В церковь ты не слишком учащаешь, а тут нет-нет да и пойдешь со своим питомцем. Ты охотник поболтать и пересказать соблазнительные пересуды, а тут положишь на уста свои палец молчания, потому что сынок или дочка твои крестные вертятся около тебя. Ты иногда не знаешь, куда время девать, — а тут ко крестнику пойдешь и проведешь с ним час-другой в детской благочестивой беседе. И ему приятно, и тебе полезно. Далее— припомни и то, что воспитание детей есть забота великая, тягота не малая; что истинные и добрые отец и мать ночей недосыпают, куска не доедают за думами и хлопотами о будущей судьбе своего дитяти; и ты призываешься Церковью и взятою на себя обязанностью в помощники к ним, берешь на себя часть их забот и попечений; что же ты исполняешь в этом случае, как не закон высокой христианской любви? Сказано: друг друга тяготы носите и тако исполните закон Христов; следовательно, в твоем восприемничестве дается тебе превосходный и притом приятный способ исполнить то, что должно составлять постоянное стремление христианина, — исполнить закон Христов. Пойми-ка это хорошенько, и тогда твои обязанности как крестного отца предстанут пред тобою совсем в ином свете, и ты ухватишься за них, как за одно из средств ко твоему собственному спасению.

«Понятно,- пишешь ты, между прочим, — для чего он приглашает меня в крестные». Не нужно много сметки, чтобы понять это. Приглашатель твой, как ты сам говоришь, человек бедный, обремененный семейством, жаждущий твоей начальнической протекции и потому желающий покумиться с тобой. Ну, что ж, с его стороны это очень естественно. Он ищет в тебе покровителя и себе и детям своим и будущему крестнику твоему; он ласкает себя надеждою, что какова ни есть пора-мера, ты в случае смерти его или каких-либо несчастий заступишь малютке отца его родного. И благ ты, человек, если исполнишь робкие желания бедняка! Истинный ты брат и друг его, если возьмешь на себя часть тяжести того креста, который несет он один-одинешенек. Истинным отцом ты будешь крестника твоего, когда у страдальческого одра умирающего его родителя отрешь слезы малютки и скажешь ему: «Не плачь, дитя мое, я – твой отец!» Ну-ка, друг ты мой любезный, укажи мне положение благороднее, бескорыстнее, выше, святее этого! А ведь оно уступлено тебе за то, что ты воспринял малютку от купели крещения; а ведь этот плачущий ребенок, эта скорбящая, теряющая в муже своем единственную свою опору мать скорее утешатся от твоих слов, ибо они знают, что ты не чужой им, что ты говорил за крестника твоего, когда он был нем, действовал за него, когда он только лежал на руках твоих…

Что это, в самом деле, за премудрое, что за объединяющее расположение Церкви святой, учредившей восприемников и восприемниц! Как далеко раскидывает она этим нити любви и единения во Христе! Будь деятелями при таинстве крещения одни плотские родители, — обособление каждого семейства, замкнутость его в тесном кругу плотского родства неизбежны; а тут – новые связи на всю жизнь, на все непредвиденные случаи бытия человеческого…

Не знаю – решил ли я данный мне вопрос: идти ли тебе в восприемники теперь туда, к кому тебя приглашают; но я уверен, что если приведет тебя Бог пойти когда-нибудь, то ты пойдешь, уже не очертя голову, а подумавши хорошенько, и будешь для своего крестника истинным отцом.